Что ж, Рио вернулся, чтобы бить по мячу с удвоенной злобой – на длину своей дисквалификации, на тех, кто нажился на его истории, на то время, которое он потерял. Но мы до сих пор знаем далеко не все о том, что же с ним произошло…

«Несвоевременная сдача анализа спортсменом приравнивается к положительному результату допинг-пробы и может повлечь за собой соответствующие санкции»

Вряд ли сборник официальных документов Английской Федерации Футбола можно назвать занимательным чтивом – это лишь справочник, регламентирующий все, что угодно – от цвета футболок до расположения угловых флагов. По этой причине, он никогда не производил фурор в списке бестселлеров, и правило 3.5 (процитированное выше) не значило ровным счетом ничего для большинства людей еще чуть более года назад. До той поры, эти 2 строчки остались незамеченными множеством футбольных фанатов. Важно то, что они также прошли мимо внимания самих игроков.

Поэтому, когда 23 сентября в 11.15 на тренировочную базу «Манчестер Юнайтед» в Каррингтоне для сбора анализов на допинг прибыли трое медицинских специалистов, мало кто обратил на это внимание. И меньше всех – Рио Фердинанд. Однако когда несколькими часами позже группа покидала клуб, правило 3.5 уже готовилось ворваться в жизни многих людей самый драматичным из способов.

Конечно, эта история не прошла мимо вас, но давайте попробуем вспомнить, как все было. В тот день, Фердинанд, Ники Батт и Райан Гиггз должны были предоставить свои анализы мочи для пробы на допинг. Гиггз и Батт выполнили просьбу, а Фердинанд прямиком из Каррингтона направился в центр Манчестера, несмотря на несколько напоминаний от Майка Стоуна – опытного врача «Юнайтед».

Более часа игрок не отвечал на звонки на свой сотовый телефон. В это время в туалете в Каррингтоне, на время переоборудованном в допинг-лабораторию, персонал «Юнайтед» пытался понять что к чему. Как потом сообщили источники ФА, в это время Рио ходил по магазинам. Истерики в таблоидах и шок у болельщиков.

Звезда сборной Англии заявил, что его мобильный был выключен, однако опубликованный позднее список звонков с и на его телефон показал, что он связывался с бывшим партнером по «Вест Хэму» Эйялом Берковичем, медицинским центром в Хайфилде, клубным врачом «Юнайтед» и с футбольной федерацией между 12:39 и 14:02. Фанаты и любители теорий заговоров сделали свои выводы – Рио решил не сдавать мочу и спрятаться от правосудия.

25 сентября, его анализы были доставлены в «UK Sports Testers». В моче не было найдено никаких следов запрещенных препаратов, но было уже поздно. 29 октября ФА обвинило Рио по статье 3.5, а к 19 декабря уже был оглашен приговор – 8-месячная дисквалификация, которая завершила выступления Рио в чемпионате Англии и перечеркнула его надежды сыграть на Евро 2004.

Если кому-то такое наказание показалось слишком жестким, учитывая, что голландцы Яп Стам и Эдгар Давидс получили меньше полугода за доказанный факт применения запрещенного нандролона, то попытки Рио Фердинанда оправдаться и представить доказательства своей невиновности выглядели очень глупо.

Вы, должно быть, думаете, что сейчас он обо всем сожалеет и хочет только одного – раскрыть правду о том, что все-таки случилось 23 сентября прошлого года, тем самым прекратив домыслы. Но вот, он сидит перед репортером «FourFourTwo» и не имеет ни малейшего желания пролить свет на всю эту историю.

Ладно, Рио, расскажи нам, что случилось в тот день, когда ты пропустил тест на допинг?

Да ладно тебе, ты слышал это сто раз. Ты же не хочешь послушать еще раз?

Но в этой истории столько белых пятен – непринятые телефонные звонки, например – о которых люди хотят знать. Ты не хочешь рассказать нам, как ты сам это видишь?

В этом нет смысла, люди читали мою историю в газетах, я уже все сказал. Сейчас это скучно. Я хочу, чтобы жизнь продолжалась, а вы снова и снова заставляете меня возвращаться к этому.

Вы признали свою ответственность и хотите двигаться дальше, но разве вам не кажется, что ФА своим решением подставила вас?

Да, я думал о том, что меня очень расстроило то, как повели себя в этой истории некоторые люди. Очевидно, что я подвел себя сам, не пройдя тест, потому что это моя обязанность. И я от нее не отказываюсь. Я сразу же поднял руки вверх и признал, что это моя вина. Но то, как со мной поступили после этого… [пауза] Я думаю, это… Люди, на которых я работал раньше, подставили меня. Они разговаривали с прессой, и в газеты просочились такие слухи, абсолютное вранье, будто я не могу отвечать за свои поступки.

Что конкретно вы имеете ввиду?

Кое-кто говорил журналистам, что я не понял, в чем меня обвиняют, хотя я в первый же день сказал, что совершил ошибку. Представители прессы разговаривали с разными людьми, а потом печатали такое, что просто в голове не укладывается. Я думаю, если бы вы поговорили с любым человеком с улицы и показали ему все факты, он бы долго смеялся над этим [тем, что писали журналисты]

Но что это были за люди?

Это не друзья. Я не хочу называть имен, они сами знают, о ком я.

Вы болезненно воспринимали эти слухи?

Да, немного. Но это часть работы футболиста, к этому нужно привыкать и жить с этим. Сейчас все в порядке.

Вам, наверное, казалось, что весь мир против вас…

Да, бывало и такое. Зато я узнал, кто мои друзья, кому можно доверять, а кому нет. Я понял, как важны вообще друзья и люди, которые тебя окружают.

Вы не беспокоитесь о том, что это могло повредить вашей репутации и имиджу?

Нет, вот об этом я совсем не волновался. Это случилось, и я ничего не мог с этим поделать. Это жизнь, такое случается. С чем-то приходится мириться. Если бы я все время волновался о том, что обо мне думают люди, я бы не смог идти вперед. В этом нет смысла.

Были всякие слухи, что вы не пошли на тест потому, что вам было что скрывать, что у вас какие-то проблемы с наркотиками…

Нет, вот такого ничего не было. Заключение ФА по этому вопросу говорит само за себя. Они сказали, что никогда не сомневались в том, что не найдут у меня наркотиков. Я прошел все их тесты, и они показали, что я чист, но я пропустил тест, и меня дисквалифицировали на 8 месяцев. Такие вещи заставляют задуматься о том, почему те, у кого запрещенные препараты были обнаружены, получили куда меньшее наказание.

Вы были в шоке от такого внимания СМИ?

Конечно, но я думаю, это было связано в первую очередь с тем, что я играю за «Манчестер Юнайтед». Пресса стала раздувать такую историю! Может, если бы я не был игроком «Юнайтед», такого шума бы не было, но кто его знает? То есть, я вот например даже не слышал про какого-то там игрока «Манчестер Сити» [который получил только штраф в 2000 фунтов за пропуск допинг-теста], пока не попал в эту историю, я просто думаю, что [поднимает брови и пожимает плечами] все это говорит само за себя.

То есть, вы думаете, вас сделали козлом отпущения за то, что вы высококлассный футболист, игрок сборной и «Юнайтед»?

Вполне возможно. Может из меня и сделали козла отпущения. Я уже говорил, что не хочу к этому возвращаться. Это в прошлом, все закончилось, и, я надеюсь, жизнь будет продолжаться.

Ну а что фанаты? Они вам не досаждали?

Да нет, все очень меня поддерживали. Когда я гулял по улицам, ко мне подходили, здоровались, говорили, что очень хотят снова увидеть меня на поле. Люди говорили мне, что они считали наказание несправедливым, и это было здорово, мне это действительно было нужно. Конечно, кто-то пытался меня обидеть, но это нужно просто принять, всегда найдется человек, который скажет гадость, но ничего такого особенного мне не говорили.

Что сказал сэр Алекс, когда услышал о вашей дисквалификации?

Он сказал, что я должен быть рад, что это время я пропускаю не из-за травмы, что я должен выкладываться на тренировках, хотя  играть мне не придется.

А ваши товарищи по команде?

Он вели себя отлично, в основном потому, что вообще не говорили об этом. Это важно, потому что постоянные напоминания очень сильно достают. Они просто приняли этот факт и не лезли ко мне с вопросами. Мы работали как раньше, и мне не нужно было думать об этом каждый день. Зачем мне это?

Но кто-то же должен был вас наказать?

Я наказал себя сам настолько сильно, насколько это вообще возможно, но как только это произошло, я знал, что надо жить дальше, что я еще сыграю, что я смогу пройти через все.

Что вы подумали, когда сборная Англии пригрозила устроить забастовку из-за решения ФА?

Да не стали бы они бастовать! Мне эта идея была не по душе, но парни, видимо, верили, что они поступают правильно, а у нас в команде много людей с сильным характером. Я думаю, я поступил бы так же, если бы другой игрок был на моем месте.

Стоп, вы считаете, что если игроков что-то не устраивает, они должны бастовать?

А вы не думаете, что пожарные или почтальоны должны бастовать? Если люди не понимают, как такое могло случиться? Плюсы и минусы этого можно еще долго обсуждать.

Но вы получаете столько денег за то, что представляете свою страну. Если бы вы были болельщиком, разве вы бы не расстроились, если бы игроки забастовали?

Ну да, расстроился бы… Я думаю, тогда я не хотел, чтобы ребята поступили неправильно, но они верили в то, что делали. Но, откровенно говоря, я не верю, что они устроили бы настоящую забастовку. Они просто попытались донести до ФА свое отношение к моей дисквалификации. Я не думаю, что они пошли бы на большее.

Но вы бы отказались играть, если бы инцидент случился с вашим товарищем по команде?

Это зависит от… да, наверное, да. Если бы я верил в его правоту, то да.

Вы разговаривали со Свеном-Йораном Эрикссоном во время дисквалификации?

Да, он звонил мне пару раз, чтобы проверить, как я. Он говорил, что он на моей стороне и ждет моего возвращения в команду. Он не мог поверить в то, что произошло, но я был рад его поддержке.

А вы не задумывались над тем, чтобы вообще уйти из сборной?

Многие друзья говорили мне об этом, но я просто не могу. Я просто не чувствовал бы себя достаточно комфортно в таком положении – ведь все, чего я достиг, досталось мне благодаря тяжелому труду в клубе и сборной. Я не мог бросить сборную Англии – это было бы неправильно.

Что вы чувствовали, когда не могли играть?

Ужасную горечь, особенно в дни матчей, когда команда выходила на поле, а я не мог им помочь, хоть как-то принять участие. Даже когда дела у команды не клеятся, ты хочешь быть с ней, и от того, что ты не можешь, чувствуешь себя ужасно. Это кошмар, но я старался смотреть на вещи позитивно и ждать сентября, ведь я знал, что я вернусь.

Очень тяжелое время было в конце сезона и летом. Я был просто измучен. Когда началась предсезонка, я был уже в порядке, потому что знал, что сейчас я работаю на свой первый матч после дисквалификации, мне нужно быть в форме, так что у меня был стимул. А до этого я был словно в ступоре – я не только не играл, но еще и знал, что сыграю не скоро, и мне сложно было поддерживать форму.

То есть, вы не валялись все это время на диване перед телевизором?

Нет, я очень много работал. Особенно в самом начале дисквалификации, все говорили: «Здорово тебе, должно быть, сидеть дома и ничего не делать», но правда в том, что я играл каждый день и тренировался на полную катушку. Я думаю, так усердно я не тренировался вообще никогда.

Но я старался не принимать близко к сердцу, когда люди говорили, что у меня отпуск или еще что-то. Эти люди не понимают, что значит быть футболистом. Ты не просто играешь по субботам, ты пашешь всю неделю. Я раньше всех приходил на тренировку и разминался, после тренировки я тоже оставался дольше всех, и я действительно доволен результатами своей работы.

Когда вам было хуже всего?

Наверное, в сам день вынесения вердикта и несколько дней после этого. У меня была пара дней поразмыслить над этим; но я не мог ничего понять ни сердцем, ни головой. Как только пыль осела, я во всем разобрался. Я взял в себя в руки и убедил себя в том, что решение есть решение, его не изменить, я должен его принять и продолжать работать.

Вы заработали кучу денег, просто тренируясь. Как вы к этому относитесь?

Да, я думал об этом, мол, я не выполняю свою работу и получаю деньги. Но у меня было время заниматься общественной работой, и мне это очень понравилось. Я люблю работать с детьми. Я ходил в местные школы и клубы, и просто видеть лица этих детей – это уже было здорово. Они не верили, что это был я, что я пришел к ним, они все спрашивали: «Что вы здесь делаете?»

Что вы чувствовали, вставая по субботам и зная, что «Юнайтед» сегодня играют, а вы нет?

Полное дерьмо. Просто сводит с ума. Встаешь утром и знаешь, что вся команда готовится к матчу, а ты не примешь в нем участия. Иногда задумываешься: а что они там делают? О чем думают? Что я сейчас пропускаю? Разные мысли в голову приходят.

Было ли вам сложнее, когда результаты «Юнайтед» ухудшились, и Лигу выиграл «Арсенал»?

Да, абсолютно, потому что все время хочется помочь ребятам. Победа, поражение или ничья – все равно хочется выйти на поле в этой футболке, но это не всегда возможно. Очень горько было осознавать это.

А во время Евро 2004?

Это было действительно сложно. Я поехал в Майами с приятелями и смотрел игры в барах. Я вел себя как обычный болельщик: орал, когда мы забивали, и пел песни про Уэйна Руни. В этом смысле все было здорово, потому что я вернулся к тому, с чего начинал – я стал болельщиком, но я бы предпочел все же выйти на поле.

И как жутко было смотреть, как мы проигрываем – я ругался и махал руками, как и все остальные, но это просто ужас – видеть, как твоя команда вылетает из турнира, который она имела возможность выиграть.

Вы не волновались, что могли потерять свое место после сильных выступлений Ледли Кинга, Джона Терри и Сола Кэмпбелла?

Нет, о таких вещах я не волнуюсь. Я просто выхожу на поле и играю в футбол, и если тренер считает, что я достоин играть за команду, значит, так оно и есть, но мой приоритет – это всегда «Манчестер Юнайтед», а все остальное – просто приложение. У меня сейчас такой период – я все начинаю сначала, и я хочу достичь такого уровня, чтобы иметь постоянное место в составе.

Вы действительно готовы бороться…

На все сто! Подумай сам, если бы ты не мог 8 месяцев делать то, что ты любишь? Для меня это было вечностью. Это как пиво для большинства людей. Что будет чувствовать человек, который не сможет пить пиво 8 месяцев? Он будет сгорать от нетерпения перед своим походом в паб и своей первой кружкой пива. И, черт возьми, это пиво будет вкусным!

Я сам не очень-то люблю пиво, но для меня это как, например, если вот ты – ребенок и ты любишь компьютерные игры, потом ты провинился, и тебе твои мама с папой запретили играть 8 месяцев. Так вот когда ты сможешь играть снова ты будешь весь бурлить и кипеть. Вот и у меня то же самое, только в миллион раз сильнее.

Как вы думаете, сколько времени пройдет, прежде чем об этом инциденте перестанут вспоминать на каждом углу?

Я знаю, это будет непросто, прямо скажем, это будет сложно. Единственный способ пройти через это – делать то, что у меня лучше всего получается – играть в футбол. А когда я снова заиграю хорошо, люди перестанут об этом говорить. Я надеюсь, что все это забудется как какое-то недоразумение в моей карьере, и что это забудется в принципе – хотя, конечно, не совсем, ведь это была такая большая история, но я надеюсь, что это не отложит отпечаток на все, что я теперь буду делать.

А какие у вас амбиции на этот сезон?

Вернуться в команду, снова стать игроком основы и вернуться на тот уровень, на каком я играл в прошлом сезоне – с этого я начну. Я не так уж много от себя требую, я просто хочу быть в форме и играть.

Что вы думаете о переменах в «Юнайтед»?

Этим летом мы подписали несколько великолепных игроков – тот же Хайнце, который великолепно провел Олимпийские Игры. Он игрок первого класса. Контракт с Уэйном Руни говорит сам за себя, он отличный игрок, а Алан Смит уже успел кое-что доказать в нашей футболке. Он отличный парень, еще и потому что все думают, что он дебошир, а он на самом деле очень милый и тихий, и он отлично вписался. Как и Уэйн.

Наши планы на сезон – выиграть Английскую Лигу, Лигу Чемпионов, Кубок Англии… все турниры, в которых мы участвуем. В этом сезоне мы поборемся с «Арсеналом».

И, наконец, как вы думаете, пойдут ли на пользу изменения в процедуре допинг-тестов?

Абсолютно точно. Я думаю, все, что позволит не допустить повторения моей ситуации, пойдет на благо. Раньше было много неясностей, так что все, что поможет в этом разобраться, будет уже хорошо. Теперь за тобой следят гораздо больше, есть специальный человек, который проверяет, сдал ли ты тест. Теперь ошибкам нет места, и это здорово.

Перевод: Amy