У-ла-ла! . . . день когда Эрик зашел слишком далеко.

Во второй эксклюзивной части отрывков из своей книги ветеран САС, который провел 10 лет в Юнайтед начальником отдела безопасности, рассказывает, как защищал Кантону после его кунг-фу приема и приоткрывает завесу тайны над одной из самых известнейших футбольных цитат.

В среду, 25 января 1995 года, моя жизнь изменилась навсегда. В тот знаменательный день Юнайтед играл в ПЛ против «Кристал Пэлас» на «Сэлхерст Парк». Я сидел на трибуне и смотрел первые 50 минут тяжелого, но посредственного матча, который в итоге закончился со счетом 1-1, правда результат, как показало время, запомнился намного меньше, чем инцидент вне поля, который шокировал всю футбольную общественность.
По ходу матча Эрик Кантона получил не очень то теплый прием, но остался к этому безразличен. Он получил жесткое воспитание в «Марселе» и в самом французском футболе. Игроки «Пэлэс», кажется, забыли об этом и, наконец, дождались ответа на свои провокации. Эрик выглядел красным и отомщенным, ударив ногой Ричарда Шау, на первых минутах второго тайма. Это видели все, включая судью, а Эрик увидел перед собой красную карточку. Норман Дэвис, 64 летний кит-мэн «Манчестер Юнайтед», помчался к нему, чтобы отвести того в раздевалку, пока болельщики «Пэлэс» выплескивали на него свою злость.
С моего места я заметил фана «Пэлэс», покидающего свое место и бегущего вниз к барьерам, отделяющим футбольное поле от трибун, чтобы высказать и свое мнение. Эрик хорошо услышал сказанное им и потерял контроль над собой. Он перепрыгнул через барьер и врезал тому прямой ногой в грудь в прыжке (звали его Мэтью Симмонз, как потом выяснилось), а затем добавил еще пару ударов. Большого труда стоило оттащить Эрика от фаната и вывести с поля, дабы предотвратить возможное продолжение драки со стороны толпы.
Пока Пол Инс успокаивал нескольких, желавших вмешаться, зрителей, игроки Юнайтед оттащили Эрика и попытались отвести его в раздевалку. Никто не мог представить такое на футбольном поле и никто не мог в это поверить. Я ринулся вниз, отталкивая стюардов «Пэлэс» и побежал в раздевалку, чтобы найти Нормана и Эрика. Нормана заметно трясло, а Эрик стоял, готовый к продолжению.
«Я тут разберусь, а ты возвращайся на скамейку», - сказал я ему. Норман ушел. Эрик и я остались одни. Я молча смотрел на него. Не говоря ни слова. Он тоже молчал. Так мы и просидели почти полчаса, погруженные в раздумья о последствиях произошедшего. Я встал у двери, чтобы никто посторонний не вошел, и ни один кипящий француз не вышел. Через, как мне показалось, вечность, игра закончилась, и команды вернулись в свои раздевалки. Все игроки МЮ подходили к Эрику с ободряющими словами и дружескими похлопываниями по спине. В это время Сэр Алекс и несколько представителей совета директоров вели оживленную дискуссию в углу.
К тому времени раздевалку окружили журналисты, пытавшиеся заполучить интервью, фото или и то и другое, но я убедился, что им не войти. Никому невозможно было войти в раздевалку, пока я был в ней. Ферги сказал мне: «Я пойду поговорю с прессой, Нэд». «Правильно, Босс», - ответил я и выпустил его в море репортеров и фотографов. Остальные игроки собрались в душ, но я придержал их, пока не станет ясно, как будет лучше выходить. Вокруг все заполонили журналисты и жаждущие крови фанаты «Пэлэс». Я предложил просто прорваться к автобусу, и правда, других вариантов у нас особо не было. Секретарь клуба, Кен Мерретт, заметил: «Хорошо, что ты здесь, Нэд».
Игроки двинулись к автобусу, а мы с Эриком остались. Я решил, что мы пойдем последними. До автобуса мы добежали за секунды. А в это время фанаты «Пэлэс» оплевывали автобус и орали издевательские речевки.
Удар Эрика попал на первые строчки по всему миру. Телевидение и радио сконцентрировались исключительно на нем, а газеты пестрили заголовками о происшествии в Кристал Пэлэс. Не в первые в своей карьере Эрик  привлекал внимание к себе не лучшим поводом для этого.
К следующему утру репортерский цирк основался напротив дома Эрика. Репортеры прятались в кустах, свисали с деревьев, сидели на крышах фургонов. Эрик мудро оставался за закрытыми шторами.
Дух тревоги веял на следующий день над «Олд Траффорд». Казалось, клуб терял человека, которого Ферги ранее называл «талисманом».
В поисках некоторой отсрочки в отеле «Элдерлей Эдж» в Чешире, Ферги встречался с Мартином Эдвардсом (Председатель МЮ и Исполнительный директор), Морисом Уоткинсом (клубным юристом) и профессором Сэром Роландом Смитом (Председателем комиссии). Позже я узнал, что они обсуждали увольнение Эрика, но было решено, что он заслуживает второго шанса, правда, все понимали, что нужно показать, что клуб принимает строгие меры по отношению к Эрику. Было выпущено заявление о том, что Эрик отстранен от игр Юнайтед до конца сезона.

Кантону вызвали для допроса в полицейском участке Южного Норвуда.

Пока сезон для Юнайтед шел дальше, не так гладко как всегда, колеса правосудия крутились быстро. Утром 21 февраля, я забрал Эрика из его дома, и мы направились на юг. Я было попытался разговорить его, но поняв как ему было неважно, осознал, что мало чем могу ему помочь.
Через час нашего путешествия, мы начали разговаривать о погоде, шмотках, еде и напитках. Обо всем, что бы могло отвлечь его, и в итоге он начал понемногу расслабляться. При приближении к Лондону разговор стал перетекать в другое русло.
«Это не обвинение в убийстве, Эрик, так ерунда», - сказал я ему, пытаясь звучать спокойно.
«Еб*л я это решение, Нэд, – огрызнулся Эрик. – Он простой хулиган. Меня можно доставать весть день, но он говорил отвратительные вещи о моей матери, жене и детях». Я был удивлен. До этого момента я не спрашивал Эрика, что сделал тот «несчастный» чтобы заслужить такое наказание. Узнав о такой причине, я, конечно, не был уверен, что это подразумевает закон о самозащите, но мне этого было достаточно для оправдания Эрика.

23 марта Кантона предстал перед судом в Кройдоне, по обвинению в нападении. Председатель суда объявила свой вердикт:
«Четырнадцать дней тюремного заключения».

Эрик загадочно улыбнулся. Остальные просто сидели, не осознавая до конца тот факт, что наша самая большая звезда отправляется в тюрьму.
Журналисты, набившиеся в зал суда еще до заседания, теперь стояли в пробке на выходе. А Мистер Пуул (адвокат Кантоны) в это время просивший о возможности внесения залога на время подготовки апелляции. Миссис Перч сказала, что суд не может принять залог, это значило, что Пуулу и Морису Уоткинсу нужно было идти в Королевский Суд для второй подачи заявления о залоге.
Я проследовал за последним осужденным Ее Чести, и мне было позволено проводить его до камеры. Через пару минут минут подошли Морис и Мистер Пуул и сказали, что уже подали апелляцию и сейчас ищут судью, который мог бы подписать бумаги для немедленного освобождения Эрика. Они ушли, будучи до сих пор шокированными происходящим. Эрик одолжил у меня мобильный телефон для звонка жене. Я же расспрашивал полицейских и приставов, о том, куда, скорее всего, поместят Эрика. Никто, кажется, никогда не рассказывал, что Эрик столь смиренно отправился в тюрьму. Он философски к этому относился, порой даже чересчур.
«Я просто убью немного времени, Нэд. Смирись с этим». Он спокойно говорил.
У меня отвисла челюсть. Я не мог поверить в то, что он мне предлагает. Передо мной был лучший футболист Англии, безропотно готовый две недели провести в тюрьме за нападение, за которое обычный человек, тем более ранее не судимы, отделался бы мелким штрафом.
Тюремный офицер вошел в камеру и попросил у Эрика автограф. Человек, только что заперший Эрика, теперь просил у него об одолжении. Я не мог поверить в наглость парня, но Эрик с удовольствием и гордостью расписался, что много говорит о его крепости его нервов в тот момент и настоящим добродушии. Но и без награды Эрик не остался. Офицер предложил принести нам поесть, а так как местную тюремную еду, он описал не иначе как «г*вно». Было решено, что ближайший «МакДональдс» будет наилучшим вариантом. Мы с энтузиазмом согласились и через 20 минут были одарены двумя «Биг Маками» и картошкой.

После подачи заявления на обжалование приговора «Манчестер Юнайтед» собрал пресс конференцию.

Я пытался поторопить Эрика, но он был глубоко увлечен беседой со своим агентом Жан-Жаком Бертраном. Я изображал полнейшее нетерпение в попытке сдвинуть их с места, ну тут Жа-Жак приподнялся со своего стула и спросил: «Нэд, как вы называете рыбацкую лодку в Англии?» Мне показалось, что это был странный вопрос для французского футбольного агента, но я ответил: «трейлер». Тот повернулся к Эрику и они продолжили беседу на французском. Затем Жан-Жак задал мне еще один вопрос: «Как вы называете маленькую морскую рыбу?» Я был заинтригован и, подумав секунду, ответил: «сардины».
Они опять продолжили беседу, но тут вошел служитель отеля и сказал, что Морис уже ждет Эрика для пресс конференции.
Слово дали Эрику. И вот тут стал проясняться смысл вопросов Жан-Жака: «Чайки летят за трейлером, потому что думают, что сардины выбросят в море. Спасибо».
Он встал и ушел, оставив озадаченных журналистов лишь чесать в затылках. Некоторые из них до сих пор не поняли, да и никогда не поймут, смысла той фразы. Но я до сих пор чувствую гордость за то, что был переводчиком, наверное, самой известной цитаты со времен Кэна Вульстенхолма (BBC), сказавшего: “They think it’s all over ... it is now”.

Отредактированные отрывки из:
Манчестер Юнайтед: Нерассказанная История, написанная Нэдом Келли, при содействии Эрика Роуана.

Переведено: Илья Серегин aka Eric Cantona